Валентин АНАНИКОВ: «Лучший стимул для молодых учёных — возможность делать науку хорошего уровня и достойная оплата разработок»

Со стороны отечественной промышленности не заметно большого спроса на научные разработки. Проявляя определённую настойчивость, можно заинтересовать бизнес и даже инициировать процесс переговоров. Однако в ходе них руководство предприятия нередко приходит к выводу, что проще купить за границей технологию под ключ. Всего два момента — полностью прозрачная процедура коммерциализации разработки и чёткая материальная мотивация — могли бы сделать инновационный процесс привлекательным для участников, в том числе молодых успешных учёных.

Справка STRF.ru:
Анаников Валентин Павлович, заведующий лабораторией Института органической химии им. Н. Д. Зелинского РАН (ИОХ РАН), член Координационного совета по делам молодёжи в научной и образовательной сферах при Совете при президенте РФ, член-корреспондент РАН (избран в 2008 году в возрасте 33-х лет, по специальности «Физическая химия наноразмерных структур»

Валентин Анаников: «Я бы не рассматривал научную работу только через призму карьеры. Что даёт наука, так это превосходную возможность полностью отдавать себя любимому делу, жить интересной жизнью и выяснить что-то такое, чего до тебя ещё никто не знал»

Какие, по-вашему, наиболее заметные научные открытия прошлого года?

— По прошествии года практически все ведущие научные журналы опубликовали свои рейтинги наиболее значимых и наиболее цитируемых работ. Проследив некие общие тенденции, можно увидеть, что по-прежнему котируются научные исследования в области биологии, в особенности структурной биологии. Что, в общем-то, неудивительно — вопросы здоровья и связанная с этим необходимость понимания процессов, происходящих в живых организмах, будут актуальны во все времена.

Очень динамично в течение прошедшего года шло развитие исследований на границе физики и химии, связанных с разработкой новых материалов и ресурсосберегающих и экологически чистых процессов их производства. В этой сфере чётко наметилась тенденция к созданию так называемых «умных материалов» (smart materials), чьи свойства меняются в зависимости от состояния окружающей среды, в которой они находятся, и от заложенных в их строении «программ». Такой эффект позволяет реализовать адаптивную подстройку на молекулярном уровне, что в перспективе приведёт к появлению материалов нового поколения, обладающих максимальным набором полезных свойств при минимальном весе и размерах.

Одну из ключевых позиций в этой области занимает изучение наноструктурированных материалов как фундаментальная задача понимания причин качественного изменения физико-химических свойств при переходе в наноразмерный диапазон. Эти исследования направлены на решение конкретных практических задач в области материаловедения, микроэлектроники, химической промышленности, фармакологии и ряда других отраслей.

А какие инициативы российской власти, связанные с поддержкой науки, Вы могли бы выделить?

— В первую очередь то, что руководство страны провозгласило курс на инновационное развитие. Но пока, к сожалению, на пути воплощения этой непростой задачи немало сложностей и проблем.

Я работаю в академическом институте, у меня и моих коллег не создаётся впечатления, что со стороны отечественной промышленности есть ощутимый спрос на научно-технические разработки. Конечно, проявляя определённую настойчивость, можно заинтересовать предприятие полезной разработкой и даже инициировать процесс переговоров. Однако, выяснив для себя все аспекты ситуации, руководство предприятия нередко приходит к выводу, что чем преодолевать большое количество препон, проще купить готовую технологию под ключ за границей. Например, патент, полученный в государственном научном учреждении, чрезвычайно сложно довести до коммерческой реализации на практике.

Кому принадлежат права на интеллектуальную собственность, созданную учёными в стенах госучреждения? Кто может ею распоряжаться, соблюдая интересы самих учёных? Эти вопросы уже много лет остаются вопросами. В результате складывается парадоксальная ситуация: даже государственные корпорации, созданные для коммерциализации передовых научных разработок, не хотят принимать к рассмотрению патенты, полученные в государственных научных учреждениях. Институту могут предложить сначала вывести патент в частный сектор путём неких околозаконных манипуляций, что, согласитесь, нисколько не радует. Казалось бы, если нельзя продать патент, академический институт мог бы реализовать свою интеллектуальную собственность, став соучредителем малого инновационного предприятия.

Увы, здесь мы натыкаемся на другой вопрос, тоже долго ждущий своего решения, — может ли государственное научное учреждение стать соучредителем такого предприятия? Юристы обычно отвечают: «Только на свой страх и риск», ибо законодательство в этой сфере не предоставляет зелёной улицы. Перспектива заниматься инновационной деятельностью «на свой страх и риск», по понятным причинам, не вдохновляет отечественные исследовательские институты, которые предпочитают сосредоточиться на фундаментальных исследованиях.

В 2009 году над инновационной деятельностью нависнет тень кризиса, который может заметно поубавить интерес к данной сфере со стороны руководителей предприятий, и без того не питавших в отношении неё особого оптимизма.

Таким образом, реализация провозглашённого на высоком уровне приоритета инновационной деятельности потребует не только финансовой поддержки, но и серьёзной доработки существующего законодательства. И мне, и моим коллегам очень хотелось бы верить в успех этих преобразований.

Взятый руководством страны курс на поддержку сферы инноваций может привлечь молодёжь в науку?

— Во время одной из стажировок в Соединённых Штатах мне довелось увидеть пример передачи научной разработки (лекарственного препарата) с целью её коммерциализации. После того как стороны — учёный и фармкомпания — достигли договорённости по принципиальным вопросам, дальнейший процесс проходил в рамках совершенно чёткой и полностью формализованной процедуры. Разработчик лекарственного препарата регулярно обновлял свой checklist (с англ. контрольный лист, перечень операций. — прим. ред.), отмечая галочками пройденные этапы. Ему было точно известно, куда и какие документы нужно подавать, когда ждать ответа и что делать дальше. Немаловажно и то, что ему было понятно, какую долю получит университет и каково будет материальное вознаграждение его, как разработчика, и его команды.

И это имело огромный стимулирующий эффект для молодых сотрудников и аспирантов. В той университетской лаборатории от молодёжи не было отбоя. Возможность сочетать науку хорошего уровня с достойной оплатой прикладных разработок является превосходным стимулом.

2009 год объявлен Годом молодёжи. Как Вы оцениваете кадровую политику правительства в отношении молодёжи в науке? Особенно на фоне возрастающей глобальной борьбы «за мозги»?

— Читая статьи, отмеченные в рейтингах ведущих международных журналах как лучшие по итогам года, нередко натыкаешься на русские фамилии. Однако в большинстве случаев это наши коллеги, работающие за рубежом.

После защиты дипломов многие талантливые студенты уезжают на Запад получать PhD, я наблюдаю это по своей лаборатории, да и по многим другим отечественным научным группам. Почему? Спросите аспиранта государственного научного учреждения о его стипендии — в Москве, например, она заметно меньше прожиточного минимума. На Западе аспирант получает стипендию порядка тысячи долларов и может сам обеспечить свои потребности. Пока оплата труда молодых учёных по крайней мере не сравняется с таковой в западных университетах, переломить ситуацию будет очень трудно.

Другая проблема, с которой сталкиваются отечественные молодые учёные, — практически полное отсутствие института постдока. А ведь именно возможность заняться свободным творческим поиском вскоре после защиты кандидатской диссертации может дать необходимый задел и опыт для дальнейшей работы в науке. Весьма любопытные дискуссии по этому поводу время от времени разгораются на форуме сайта scientific.ru.

Совершенно очевидно, что без решения финансовых, жилищных и социальных проблем, стоящих перед молодыми учёными, нельзя рассчитывать на кардинальное улучшение в сфере кадровой политики в науке.

Хочется надеяться, что именно в этом году мы сможем увидеть конструктивные шаги и качественное изменение ситуации.

Потенциал молодых исследователей и качество их образования у нас на достойном уровне?

— Уровень подготовки сильно разнится в зависимости от учебного заведения или научного института. Для естественных наук уровень профессиональной подготовки и уровень научных результатов напрямую зависит от такого ключевого фактора, как доступ к современному оборудованию. На сегодняшний день около половины всех приборов в академических институтах старше 11 лет, а доля современных приборов, возраст которых не превышает двух лет, составляет всего лишь 20 процентов. Поскольку готовить профессиональные кадры и делать достойную науку на устаревшем оборудовании невозможно, вопрос с обновлением приборного парка стоит очень остро.

В 2009 году на одного российского учёного будет затрачено порядка 12-15 тысяч долларов в год, причём более 80 процентов от этой суммы — заработная плата. Для сравнения: аналогичная статья расходов в США составляет примерно 200 тысяч долларов в год, и половина этой суммы приходится на оборудование.

Вы один из самых молодых членов-корреспондентов РАН. Легко ли молодым делать академическую карьеру?

— Мне повезло, так как в нашем институте действует Центр коллективного пользования, который на момент моего поступления в аспирантуру был оснащён современным научным оборудованием. Когда я увидел эти чудеса техники, сразу понял — хочу здесь работать. Оборудование, необходимое химику, — ЯМР и масс-спектрометры — обновлялось каждые три-четыре года и сейчас представлено на достойном уровне. Это и дало направляющий импульс моей научной работе, позволило выполнить исследование без задержек.

Однако мне не хотелось бы рассматривать научную работу только через призму карьеры. Что даёт наука, так это превосходную возможность полностью отдавать себя любимому делу, жить интересной жизнью и выяснить что-то такое, чего до тебя ещё никто не знал. Как говорит один из старейших сотрудников нашего института: «Главное — работать по 12 часов каждый день!». Для этого в отечественной науке есть все возможности.

STRF.ru