Изучая летопись нашего Института: ИОХ РАН на пути от начала Великой Отечественной войны к самому тяжелому дню обороны Москвы

16 октября исполняется 80 лет одному из самых напряженных эпизодов первого этапа Великой Отечественной войны. В этот день в 1941 году в Столице началась эвакуация управлений Генштаба, военных академий, наркоматов и других учреждений. В тот миг жители всерьез опасались за судьбу родного города, к которому приближался коварный враг. В числе покинувших Москву в тот день была последняя группа работников Института органической химии имени Н. Д. Зелинского. В годовщину этого события мы вспоминаем тихий, искренний подвиг работников ИОХ, которые своим непосильным трудом стремились в первые месяцы Великой Отечественной войны не только помочь в обеспечении нужд фронта, но и пытались сохранить родной Институт.

Начало вторжения гитлеровских войск стало тяжелым испытанием для граждан Советского союза. Жизнь, казавшаяся неизменной, была уничтожена в считанные дни. Привычные ценности, понятия о норме и морали изо дня в день давились тяжелой поступью фашистских захватчиков. Стремительное, даже несмотря на героическое сопротивление Красной армии, продвижение неприятеля вглубь территории СССР стало причиной экстренной эвакуации населения, запасов продовольствия, сырья и других материальных ресурсов из оккупационной зоны в восточные регионы страны. Но реализация этих мер не только позволяла сохранить основную экономическую базу и спасти миллионы человеческих жизней, но и открывала новую, «тыловую» страницу истории многих советских промышленных предприятий, культурных и научных учреждений. Не стал исключением и Институт органической химии имени Н. Д. Зелинского.  

Несмотря на ожидание Большой войны с Германией, вероломное нападение на СССР стало полной неожиданностью для всех. Это наглядно отображает Приказ №43 от 20 июня 1941 года, согласно которому, в соответствии с принятым Президиумом Академии наук решением, директор ИОХ А.Н. Несмеянов должен был отбыть в отпуск с 24 числа. Тогда никто и представить не мог, что всего лишь спустя 48 часов мир простого советского гражданина изменится до неузнаваемости.

В первые часы Великой Отечественной мирная Москва превратилась в военную и по мыслям, и по действиям всего населения. Решение вопросов об обеспечении противовоздушной обороны, охраны предприятий и учреждений, поиск возможных диверсионных групп, заброшенных Германией еще до боевых действий на фронте – атмосфера чуткого контроля за всеми сферами жизни в Столице не могла обойти ИОХ стороной. Так, в Институте сразу же был возвращён 8-часовой рабочий график и отменены сокращенные дни. Первым же приказом ИОХ, изданным буквально через пару часов после сообщения об атаке на Брестскую крепость стал Приказ №45, согласно которому в учреждении было установлено круглосуточное дежурство ответственных за противовоздушную оборону главного здания ИОХ, лаборатории гетероциклических соединений и корпусу сверхвысоких давлений. Одновременно организовывались работы по оперативному затемнению всех помещений Института, выносу горючих материалов из зон повышенной опасности при авианалетах и защите стекол от разбивания при ударной волне. Приказ писал директор ИОХ А.Н. Несмеянов лично.

В те годы наш Институт еще не имел привычного нам здания на Ленинском проспекте. Первое время часть сотрудников работала в старом комплексе зданий Академии наук СССР на ныне упраздненной Большой Калужской улице, а также в лаборатории в Бауманском районе. Но несмотря на сопряженные трудности, работы в соответствии с приказом были начаты незамедлительно и синхронно. При этом, действовать приходилось, порой, практически «сподручными методами» и без необходимых средств. Так, в целях затемнения пришлось срочно заменить все светлые шторы в зданиях, а многие окна заклеить широкой черной бумагой. 

Все сотрудники института с 22 июня несли обязанности по противовоздушной обороне, включая рытье траншей-убежищ, в том числе, и вблизи места работы. Дежурили круглосуточно – во дворах, на чердаках и, особенно, на крышах – чтобы оперативно сбрасывать зажигательные бомбы во время налетов. При этом, стоит отметить, что упора на химическую защиту объектов ИОХ тогда не делалось. Не подозревая о том, какие испытания еще предстоит пройти нашей Родине в годы войны, ИОХовцы в те дни готовились к опасности исключительно «в общем режиме», как и миллионы простых советских граждан.

Особого внимания заслуживает Приказ №47, в рамках которого согласовывалось освобождение от работы в Институте ряда лиц в связи с призывом в ряды Красной армии. В этот день первые ИОХовцы отправились на фронт. И из этой группы составом в двенадцать человек лишь трое вернутся с войны живыми.

Яркой иллюстрацией стремления работников Института отдавать все силы на благо Отечества является поступок группы сотрудников лаборатории металлорганических соединений, всегда имевших существенно сокращенный график в связи с работой с высокотоксичными фосфорорганическими соединениями. Так, в связи с личной просьбой коллектива с 1 июля им также был установлен полный 8-часовой рабочий день.

Просматривая официальные документы Института, принятые в первую неделю войны, можно поймать себя на странной мысли, что все мероприятия по защите его объектов были направлены на обеспечение бесперебойной и длительной работы в Столице для обеспечения нужд фронта. Но уже в приказах начала июля 1941 года по отдельным работникам ИОХ, не подлежащим призыву в армию, можно впервые найти упоминание о «бронировании» данных лиц для исполнения особых задач. Этот термин станет первым в истории Института органической химии, хоть и достаточно прозрачным, упоминанием о неумолимо приближающейся эвакуации ИОХ в глубокий тыл. И хотя в те дни слухи о возможности отъезда всей Академии наук СССР были достаточно неопределенными, нараставшие темпы эвакуации Московских предприятий и, особенно, детских учреждений в связи с приближающимися к Столице фашистскими войсками все же усиливали беспокойные настроения.

Первое же официальное упоминание о планах передислокации работников Института произошло 10 июля. В этот день принят Приказ директора ИОХ А.Н. Несмеянова, в котором говорится о назначении ряда сотрудников ответственными за проведение в течение одних суток ряда работ по упаковке лабораторного имущества «в связи с переездом Института в Томск».

Для сотрудников, знакомых с историй ИОХ, детали этого приказа могут показаться странными, ведь доподлинно известно, что наши лаборатории в итоге были эвакуированы в Казань. Но нет, в первую неделю подготовки к переезду из Москвы именно Томск был определен городом, который должен был приютить химиков нашего Института. Изменить эти планы удалось благодаря член-корреспонденту АН СССР Александру Арбузову, бывшему одновременно членом Президиума Верховного Совета Татарской ССР – высшего органа государственной власти Татарстана с 1938 по 1990 годы. Именно Александр Ерминингельдович, пользуясь в Татарстане огромным авторитетом, принял решительные меры для обеспечения должным образом приема такого большого числа научных учреждений Академии наук, в том числе, и Института органической химии имени Н. Д. Зелинского. Дата эвакуации в Казань была назначена на 22 июля, что символично подвело итоги работы нашего Института в первый Месяц Великой Отечественной войны.

С этого дня, коллектив ИОХ оказался разделен на две части – большинство сотрудников перебралось далеко за пределы Столицы, но небольшая группа осталась в Москве до 16 октября 1941 года.

О том, как проходила эвакуация Института в Татарстан и что именно происходило в ИОХ в этот период можно будет прочесть в продолжении нашего материала, которое будет опубликовано 16 октября.